Родина или
Мальчик с Чистаков
Я — москвич. Я, конечно, еще много кто — брюнет, например, еврей, атеист, гражданин РФ, гуманитарий, младший сержант запаса, либерал, болельщик «Спартака»…
Но самая теплая моя самоидентификация именно эта: москвич. С непременным уточнением: с Чистых прудов…
С Чистаков, как нежно-фамильярно называли мы свой район.
Улица Макаренко была в ту пору Лабковским переулком; на пространстве коммунальной квартиры, где мы жили впятером в одной комнате, располагается ныне Тендерный комитет Правительства Москвы, и какие деньги там пилятся теперь, я не умею даже представить…
Впрочем, и незачем. У меня свои запасы, по большей части ностальгические.
В нынешнем здании театра «Современник» (это за углом от моего дома) был кинотеатр «Колизей», в котором я смотрел премьерный показ «Кавказской пленницы», — да-да! Метро называлось «Кировская», а бульвар был весь в тополях и летом утопал в пухе; пух покрывал и пруд, в пруду плавали два черных лебедя с красными клювами, а на берегу стояла кафе-стекляшка, нашедшая свое бессмертие в фильме «Белорусский вокзал»: туда приходят герои после похорон, и гремит музыка…
Вообще, для киношников это было, конечно, излюбленное место: настоящая, теплая, узнаваемая Москва! Самым веселым образом Чистые пруды мелькнули, секунд на пять, в фильме «Мимино» — мелькнули, кажется, просто на удачу: Георгий Данелия живет в ста метрах от места, где поскользнулся и упал, выйдя на лед, его летчик-эндокринолог, с цветами для Ларисы Ивановны за пазухой…
А одна сцена с этим легендарным зимним катком на прудах хранится отдельно в моей благодарной памяти и давно кажется мне частью моей собственной жизни. Это — сцена из «Покровских ворот».
Действие пьесы происходит в 1958 году, — а значит, где-то там, за спиной у Костика, наяривающего круги на коньках в поисках возлюбленной, и несчастного Льва Евгеньевича, как раз гуляет моя молодая мама с коляской, а в коляске лежу я.
Ни мамы, ни меня в коляске в фильме не разглядеть, но вы уж поверьте: мы там…
В.Шендерович
