Григорий Горин

Григорий Горин
или мой ребе

Он сказал:
— Я буду вашим ребе.
И я был счастлив.

…Весной 1989 года я положил в чемодан белую рубашку и несколько машинописных листков — и полетел в Одессу, для участия в конкурсе молодых писателей.
Это был заведомый ужас, — как всякий творческий конкурс, впрочем.
Это же не прыжки в длину: критериев-то нет! Чистые смотрины невест: понравишься ты — не понравишься… А кому? Вот этому? Оно тебе надо — ему понравиться?
Я был молод и неосмотрителен, но мне повезло: председателем жюри был Григорий Горин.
Потом он уверял, что я бормотал текст, глядя на него чуть ли не с вызовом: мол, вы вообще картавый и не умеете стоять на эстраде, а туда же: сидите в жюри… Я этого не помню — я вообще ничего не помню; кажется, я был без сознания. Единственное, что помню: Горин улыбался.
Остальные члены жюри твердо видели меня в гробу, и в результате компромисса я занял тухлое пятое место. Я жутко переживал по этому поводу: все это казалось мне поражением и умножало список текущих досад…
На фуршете ко мне подошел Григорий Израилевич. Он видел, как мне неуютно. Он сказал: наплюйте. Он сказал: пишите, у вас получается. Он заверил: через пять-шесть лет…
И предсказал, с точностью до года, время прихода моей популярности.
Но главное, что он сказал тогда:
— Я буду вашим ребе.
И я вернулся в Москву. И через какое-то время мне начали звонить из редакций и интересоваться, нет ли у меня чего-нибудь для них. Это было что-то новенькое… Вдруг начали приглашать на выступления в хорошие места…
Я шел по следу и раз за разом обнаруживал, что мое имя называл и рекомендовал ко мне присмотреться — Григорий Горин!
Тут только до меня дошло, что я получил в Одессе настоящий «гран-при».
Он был моим ребе: был открыт для общения, звонил сам. Радовался удачам. Осторожно упрекал. Предостерегал от хождения чужими тропами. Мы выгуливали его спаниеля Патрика на задворках Тверской улицы и сверяли ощущения от жизни.
Когда, в предсказанный им год (и отчасти благодаря ему), я стал автором программы «Куклы», и надо моей головой впервые сверкнул меч российского правосудия, — первое, что я увидел, приехав на пресс-конференцию, был Горин. Он давал интервью в мою защиту.
Благодарность за это дошла до моей души позже, а тогда я даже не удивился: он не мог не приехать в такой день, мой ребе.
Какой Горин был драматург, рассказывать не надо. Время показало: его тексты — навсегда, были бы читатели! Блеск его диалогов — это блеск интеллекта; его уровень — уровень божьего дара, и этому нельзя научиться.
Но дух дышит, где хочет, и сколько талантливых людей разочаровывают при личном знакомстве! Как часто обрушивает нашу душу несоответствие божьего дара и человека, на которого указал перст божий!
Горин, один из совсем немногих, был равен своему дару.
Автор «Мюнхаузена», он был достоин своего героя.
И его ранняя несправедливая смерть — чертовы врачи той «скорой помощи»! — так и болит во мне, как болела.

В.Шендерович